Посмотрел фильм «Плохая девочка» с Николь Кидман про то, на что способен взрослый человек, когда ему наскучивают возвратно-поступательные движения «работа-дом, работа-дом».

В общем, бизнесвумен Николь Кидман живёт с мужем и двумя детьми. Муж, который вообще-то Антонио Бандерас, любит Николь, но, как бы это сказать, недолюбливает. Поэтому Николь тайком долюбливает себя сама.

Однажды по дороге на работу Николь видит юношу и безошибочно в секунду распознает в нём того, кто способен её долюбить. А юноша оказывается одним из её стажеров. Юноша тоже сразу понял, кого тут надо долюбливать. Какое невероятное совпадение интересов.

Тут я понял, что этот фильм — просто антипод фильма «Стажер», в котором пожилой жизнерадостный Де Ниро радует молодую начальницу своим хорошим поведением. Здесь всё наоборот: молодой стажёр Сэмюэль обращается с не такой уж пожилой печальной Николь совершенно непотребным образом.

Хотя в целом Николь потребен именно тот образ, которым с ней обращается стажер.

Некоторое время Николь ещё как-то держится и говорит: «Так нельзя» и «Что вы себе позволяете», но достаточно быстро узнаёт, как нельзя и что именно он может себе позволить. Сэмюэль может позволить себе решительно всё. Как пишут иногда на переднем стекле троллейбуса: «Внимание! За рулём стажёр!»

Он заставляет Николь пить молоко из стакана. Ставит её в угол. Игнорирует руководительские флюиды Николь. И даже... интересно, насколько я могу позволить себе такое выражение?.. делает ей маппет-шоу.

После чего Николь с лицом, выражающим... увы, исключительно тренды пластической хирургии, возвращается домой, а там Бандерас лежит и бесит. Приходится влачиться обратно к Сэмюэлю.

Николь всё время как бы да, давай ещё, и одновременно нет, ты что, куда, а ну отойди сюда ко мне ведь так нельзя можно нельзя можно приходи уходи, а! Ааа! Я не хочу хочу не хочу, у! Ууу!

И ещё они с Сэмюэлем все время ведут разговоры вида:
— Стой, стой, подожди, я хочу, чтобы ты меня выслушал.
— Но я же слушаю!
— Да, потому что нам надо обо всём спокойно...
— И ты не смей, не смей!
— Дай мне сказать!
— Я хочу, чтобы ты меня выслушал и наверное нам надо...
— Но мне это не интересно.
— Так почему же ты тогда...
— Я думал то, что мы делаем, это как бы сказать...
— Я это видел...
— Просто я не хочу причинять тебе...
— Это же... это!..
— То, что мы делаем... Если мы продолжим это делать...

В общем, как будто двое людей с деменцией посмотрели сто мелодрам подряд и вместе пытаются вспомнить их сюжет.

К середине фильма Николь уже кричит Бандерасу, что он её недолюбливает! И всегда недолюбливал! Потрясенный Бандерас уходит в театр. В смысле, он режиссёр, и поэтому куда ему ещё уходить? В театр.

А тут ещё ассистентка эта. У Николь есть ассистентка и Сэмюэль вдруг начал с ней встречаться. А Николь не сказал. А когда она сама узнала, он такой: «А что? Ну что? Ну мы же? Мы же ведь с тобой что? И вообще давай-ка тут перестань мне и на колени. На колени!»

Потому что они с Николь нужны друг другу не для отношений, а для долюбленности, самопознания и заполнения всяких паззликов, которых у каждого человека целый вагон. Просто у кого-то паззлик — сходить разок на курсы икебаны, а у  Николь вот... о господи, она что, лакает из блюдца на полу?

К последней трети фильма Николь рассказывает бедному Бандерасу, что её вкусы, мнэм, достаточно специфичны. Что у нее есть некоторые фантазии, которые она... сложила... в одного там... человека. «Буквально разок!» — Николь думает, что этим сильно смягчила всё предыдущее.

Бандерас кричит, но на этот раз почему-то не уходит в театр. Может, выходной и театр закрыт, мы не знаем. Поэтому он говорит Николь убираться вон и она уезжает на дачу.

И на дачу приезжает Сэмюэль, потому что Николь там одна и родителей нет дома. Ну и Бандерас чуть погодя тоже приезжает и видит Сэмюэля. Они бьют друг друга по лицу, а потом Сэмюэль лечит Бандерасу паническую атаку. До чего мы дожили — у Антонио Бандераса паническая атака!

После этого Николь несколько недель лежит на даче вообще без мужчин. А потом к ней приезжает дочь и говорит, чтобы она переставала лежать и взяла себя в руки. Сама. Не Сэмюэль взял! Сама.

Поэтому Николь встаёт.

Она увольняет Сэмюэля, а потом идёт в театр к Бандерасу и просит прощения. Так сказать, театрально извиняется. Бандерас прощает Николь, а потом ведёт домой и наконец долюбливает её.

Кажется, этот тот случай, когда я официально закончил с фильмами про Николь Кидман.

Посмотрел фильм «Крэйвен-охотник» про проблемы в семье и их психологические последствия. И быстро пересказываю, потому что это просто... просто... у-ух.

По бескрайнему русскому северу едет грузовик ФТЧС РОССИИ с решетками на окнах. Да, ФТЧС. Да, нету, ну и что. Зато решетки как настоящие. Грузовик едет, никуда не сворачивая, потому что дорога на русском севере одна и всегда ведет в тюрьму. На фоне звучит заунывный русский марш, символизирующий имперскость и стальную волю государства.

Посередине бескрайней ледяной пустоши стоит автозаправка, грузовик останавливается на ней и всех заключенных выпускают пописать. Заключенные облепляют стены заправки и писают на них со всех сторон. Никто не пытается бежать, потому что дорога одна, а по бокам дежурят полярные волки.

В принципе, каждый легко может себе это представить: впереди тюрьма, по бокам волки, на окнах решетки, а ты выходишь пописать на мороз и это последняя свобода, которая тебе доступна.

Дальше всех отходит пописать наш герой. Он такой крутой, что не писает на стеночку, как терпила, а прям вольно ссыца в полярную ночь. Ветер дует ему в лицо. Герой медленно и без суеты поворачивается к зовущему его охраннику. Нам показывают только верхнюю часть героя, поэтому непонятно, пописал он уже или продолжает.

Грузовик едет дальше и приезжает в русскую тюрьму. Новоприбывших ведут по коридорам, над ними огромной толпой нависают аборигены и стучат консервными банками по перилам.

Главный герой немедля нарушает распорядок и его «хочет видеть пахан». Пахан — это лысый носатый актёр Колокольников, он сидит в специальной подсобке для паханов и играет в шахматы сам с собой. Он спрашивает героя, знает ли тот его. Герой отвечает, что знает: «Ты — Семён Чёрный». Ну да, на робе у Колокольникова так и написано.

Тогда пахан спрашивает, а кто такой сам герой. Герой отвечает особым тоном, что он — охотник. Он страшно любит себя так называть и будет называть весь фильм при любом удобном случае.

Затем герой бросается на пахана, кроваво убивает его и начинает скакать по стенам тюрьмы на четырёх костях, заносясь на поворотах и легко перемахивая с крыши на крышу. Он перепрыгивает внешнюю стену и просто бежит от тюрьмы по прямой, а потом вбегает в буран, который стеной надвинулся на ледяную пустошь.

Сначала из бурана на него выходит волк и собирается съесть героя. Но глаза героя загораются жёлтым ближним светом, волк торопеет от такого маугли и уходит обратно в буран.

Герой бросается бежать дальше и — раз! — забегает в самолет. Посреди бурана стоит сюжетный самолет и ждёт его. Он командует пилоту лететь и снимает футболку. Наверное, ему жарко в ледяной пустоши в ледяном самолёте. Под футболкой нас ждёт бесчисленное количество кубиков пресса, которые всё тянутся и тянутся по главному герою сверху вниз.

Показывают сценку из прошлого.

Подростки Дима и Серёжа учатся себе в какой-то американской академии, как тут к ним приезжает отец Рассел Кроу по имени Николай и говорит, что их мать сумасшедшая и умерла, а сейчас они едут на охоту в Африку. Николай — босс русской мафии, продавец оружия и настоящий мужик.

Тем временем в Африке африканская бабушка вручает африканской внучке пробирку с семейным секретом. Очень сильное средство, очень. Бабушка говорит, что зелье открывает врата в иной мир и делает такие глаза, что мы понимаем — она хотя бы разочек пробовала сама и видела иной мир.

Серёжа и Дима с папой приезжают в Африку. Папа Николай ходит по Африке, стреляет зверей направо и налево и говорит сыновьям «быть мужиком». Особенно Диме — у него там просадка по причине внебрачности, а Серёжа ничего такой, перспективный сын. Николай хочет убить самого большого льва во всей Африке.

На следующий день Николай опять ходит по Африке, а за ним тащатся Серёжа с Димой и ещё какой-то мужик. Мужик бизнесмен и предлагает Николаю партнерство. Николай спрашивает, кто он такой, а мужик говорит, что он Алексей, которого пригласил Владимир. Когда он говорит «Владимир», то показывает почему-то на гида-африканца. Если уж начинаешь снимать комиксы про русских, лучше не останавливаться на полпути. Про самого большого льва они не говорили, но наверняка его зовут Эдуард.

Николай говорит мужчине Алексею в грубой форме, что партнеры ему не нужны. Алексей затаивает обиду.

Тут на Диму с Серёжей выходит самый большой лев. Лев бросается и жуёт Серёжу, слюнявит его, делает Серёжей брдлблдблб в разные стороны, а потом уносит его в кусты. Всё это время папа Николай дырявит льва из двустволки. Лев терпит урон, но он босс и полоска здоровья у него ого-го какая, поэтому лев игнорирует двустволку.

В кустах, где лев хотел спокойно доесть Серёжу, он встречает ту самую африканскую девочку. Они смотрят друг на друга, после чего лев оставляет Серёжу и уходит. Кажется, что лев как будто принёс девочке покушать. Девочка, которой бабушкин подарок буквально жжёт карман, немедленно заливает зелье в издыхающего Серёжу.

Зелье ударяет Серёже в кровь, а ещё смешивается там с кровью, натёкшей из льва, и... и сразу ничего не происходит. Серёжу увозят в больницу, пытаются откачать, там он умирает, а потом — раз! — и самовоскрешается.

Папа Николай забирает Диму с Сережёй домой — в пригород Лондона — и там выговаривает Серёже, почему тот не завалил льва сам. Чё ты, мол, как баба.

Серёжа взбрыкивает и сбегает из родного дома, оставив отцу деспотировать брата Диму. Сбегает Серёжа на Дальний Восток.

Там он узнаёт, что у него появились сверхъестественные способности. Узнаёт он об этом в момент, когда на него несется стадо буйволов. Ну да, знаменитые дальневосточные буйволы. Я удивлен еще, что они без надписи «ФТЧС РОССИИ» вдоль ватерлинии. В общем, главный буйвол тормозит перед Серёжей и молча следит, чтоб его не затоптали.

Серёжа понимает, что здесь он свой, и начинает жить в какой-то лесной избушке в виде стеклянного купола, лазать по деревьям, прыгать с оленями через ущелья и нюхать воздух. Зверическая сила!

Освоившись, Серёжа начинает валить браконьеров и их заказчиков. Говорит им: «Я охотник», а потом кроваво убивает, режет, откусывает кусок одного браконьера и плюёт им в другого браконьера. Разъезжает по миру в кожаной жилетке на голое тело и с арбалетом, и волосы у него ниспадают волнами и лоснятся. Что за рысь этот ястреб!

Ещё после долгих поисков Серёжа находит повзрослевшую африканскую девочку — Калипсо — и хочет узнать, не осталось ли у нее ещё того зелья. Так всегда и бывает — первая доза бесплатно, а потом он сам придёт.

Бывшая девочка, а ныне кучерявая адвокат, живёт в Лондоне и спрашивает Серёжу, как он её нашёл. О, после этого вопроса Серёжа на своей территории. Он одновременно приосанивается и подбоченивается: «Ну, Калипсо, я... охотник». И стоит красуется, волосы назад.

В общем, когда Серёжа убивал в далекой русской тюрьме пахана Колокольникова — это он так благодарил Калипсо за своё спасение, потому что Колокольников убил подругу Калипсо, которая... ай, ладно, в общем, такой вот комплимент от заведения.

Серёжа говорит Калипсо, что у него есть список плохих людей и он всех в нём убьёт, только ему нужна помощь адвоката, чтобы выманить тех, кого он пока не нашел. Ну, бывают же дальневосточные буйволы? Вот и выманивающие адвокаты, значит, должны быть. Калипсо уходит подумать.

Показывают Алексея.

Это тот самый Алексей, который в Африке предлагал папе Николаю бизнес, но был отшит. Теперь Алексей подстригся и он тоже босс русской мафии, но поменьше, чем Николай. Алексей всегда ходит в белой рубашке и с рюкзачком. У Алексея есть дырочка в правом боку, от которой к рюкзачку тянется трубка с еще одним зельем.

Алексей приезжает на стрелку с новыми партнерами. В качестве железного аргумента в переговорах он отсоединяет себя от рюкзачка и тут же начинает стремительно покрываться бронированным дерматитом. Один из партнеров от неожиданности стреляет в Алексея из пистолета, но пули застревают в дерматите, и Алексею ничего не делается.

Алексей говорит, что его теперь зовут Носорог и все будут работать на его условиях. Он снова присоединяется к рюкзачку и приступ дерматита стремительно проходит.

Алексей хочет убить Николая и заграбастать его бизнес, поэтому он подсылает убийц к нему в клуб. В клубе Николая есть сцена, а там за роялем сидит Дима, второй сын. Дима трусоват и тщедушен, зато отлично умеет подражать разным голосам. С убийством Николая у убийц ничего не получается, потому что Николай — настоящий мужик. Он отбивается от убийц и пьёт водку. Поливает себе простреленную руку водкой и дальше пьёт водку, пока не заканчивается бутылка.

А Алексей находит видеозапись из тюрьмы, на которой видно, как Серёжа прыгает по стенам. Видеозапись подписана: «Серёжа Кравинов, известный как Крэйвен-охотник».

— Что это за имя — «Крэйвен»? — спрашивает Алексей своего приспешника, не вкуривая игру слов.

— Так он себя называет, — отвечает приспешник максимально нейтрально, как и полагается отвечать, если хочешь как можно дольше оставаться приспешником.

— Это какая-то чушь! — говорит ему Алексей. Да, Алексей, это какая-то чушь.

Как будто нам мало Серёжи со звериными прыжками, Калипсо с африканскими зельями, Николая с ружьём, Димы с разными голосами и Носорога с дерматитом, в сюжете появляется таинственный убийца-гипнотизёр. Одним взглядом он гипнотизирует жертву, а потом заходит ей со спины и тыщ — убивает.

По команде Алексея гипнотизер идет по следу Серёжи, гипнотизируя и убивая всех без разбору.

Дальше начинаются бесконечные мучительные сцены с разговорами, которые медленно, толчками, как сухомятку по пищеводу, призваны проталкивать сюжет вперед. Сюжет давится, кашляет и хочет запить себя водичкой.

Посреди этого процесса Серёжа просто едет в лифте со случайным персонажем и показывает ему свой нож, принуждая к смоллтоку:

— Это мой походный нож, для работы.

— А... а кем выработаете?

— Ну, — видно, как по Серёже пробегают сладострастные мурашки самолюбования, — я... охотник. Я... охочусь.

Дальше приспешники Алексея крадут сережиного брата Диму, увозят его почему-то в Турцию и почему-то в монастырь, там мучают и требуют выкуп. Папа Николай не хочет платить выкуп, потому что ну какой он тогда настоящий мужик?!

Серёжа едет за братом в турецкий монастырь. Это последний день турецкого монастыря и нескольких ни в чем неповинных террористов. Брата там нет. Брат у Алексея в логове. Алексей говорит, что вообще-то Диму случайно взяли в заложники, избивали и отрезали ему пару пальцы, потому что нужен был Серёжа. Обидно так-то.

Но зато теперь Серёжа придёт на Диму, тут-то Алексей его и поймает. Если вы чувствуете во всей этой истории какие-то проблемы с мотивацией персонажей — это означает только, что вы нормальный человек.

В доверительной беседе с покалеченным Димой Алексей рассказывает ему свои носорожьи сказки: вот он был слабый и больной, долго ходил по врачам в поисках диагноза и никто не мог ему ничего сказать (это, кстати, самая реалистичная часть сценария), а потом он нашел доктора, который пообещал увеличение здоровья быстро и с гарантией. Доктор не обманул — Алексей стал здоровее и сильнее в десять раз, правда, было очень больно всё время, поэтому он теперь носит с собой в рюкзачке капельницу и перезаряжает её раз в сутки. Такой, знаете, супергерой с ограниченными возможностями. Носорог, которому нужно уступать место в метро.

Затем в порядке хаотичного перемещения персонажей Калипсо прилетает к Серёже на Дальний Восток и они идут там по тропинке к Серёже домой.

Тут из кустов на Серёжу бросается снежный барс и начинает с ним драться. Ну знаете, эти знаменитые дальневосточные снежные барсы. Калипсо стоит рядом со скучающим видом, как будто каждый день видит, как мужик душит ирбиса. Серёжа дает снежному барсу по мордам и тот убегает обратно в кусты. Дорога продолжается.

Алексей устаёт ждать, когда Серёжа придёт к нему, и сам едет к Серёже на Дальний Восток на куче джипов с Димой, убийцей-гипнотизёром и пистолетом с отравленными дротиками. Дротики должны вызвать в Серёже невыносимую боль, галлюцинации, паралич и смерть. Алексей смеется, перечисляя эти эффекты.

Алексей звонит Серёже уже с Дальнего Востока и говорит, что у него два варианта: стать партнерами и вместе вести бизнес против папы Николая, а второй вариант Серёжа не дослушал.

Серёжа ждёт, пока вереница джипов с наёмниками въедет в дальневосточный лес, а потом устраивает им Рэмбо. Наёмники падают на колья, размозжаются о деревья и прыгают один за другим на Серёжин клинок. В ответ на Серёжино Рэмбо Алексей решает устроить ему Апокалипсис сегодня и насылает на него вертолет с напалмом. Серёжа бежит и прыгает, но тут убийца-гипнотизёр стреляет в него из отравленного пистолета. Серёжа начинает глючить пауками, а гипнотизёр мешает ему спокойно глючить и бьёт его ногами по лицу.

Гипнотизёр встает над глючащим парализованным Серёжей, намереваясь наконец застрелить его, но тут из кустов Калипсо снова даёт Рэмбо и застреливает гипнотизёра из лука в глаз. Потом она подходит к Серёже и опять вливает ему своего африканского зелья.

Алексей с оставшимися наёмниками выезжает из леса на дальневосточную равнину и мчится по ней. Но видит, что наперерез ему мчится стадо буйволов, которых подговорил воспрявший Серёжа. Алексей, предвидя столкновение, оттыкает свою капельницу и спешно покрывается бронированным дерматитом.

Буйволы врезаются, джипы летят кувырком. Из толпы буйволов выскакивает Серёжа. Из оставшегося джипа вылезает Алексей. Он весь распух мышцами, а на лбу у него два носорожьих рога и ещё он весь асфальтового цвета. Натуральный зверь.

Серёжа с Алексеем начинают биться сначала на крыше машин, а потом на траве. Вокруг них закольцевалось и непрерывно несется рогатой каруселью стадо буйволов.

Серёжа бьёт Алексея изо всех сил, но тот бронированный. Наконец, Серёжа нащупывает слабое место и втыкает железный прут Алексею в дырочку в правом боку. Ту самую, куда Алексей подключал капельницу. После этого он сразу обматывает Алексея тросом от автомобильной лебёдки и бросает свободный конец троса буйволам. Алексей, влекомый тросом, уносится в буйволиную карусель и растаптывается там в лепёшку.

Брат Дима вылезает из перевёрнутого джипа. Он спасён.

Казалось бы, из неприятных персонажей остался только папа Николай. Это он там всех на всех натравил, а сейчас, как настоящий мужик, охотится на медведей где-то на севере России. Он слышит какие-то звуки, вылезает из палатки, а там стоит Серёжа.

— Как ты меня нашёл? — задаёт папа вожделенный Серёжин вопрос.

— Я же... охотник, — Серёжа старается скрыть экстаз.

Некоторое время они попивают водочку на морозе и разговаривают, а потом Серёжа уходит, втихаря прихватив патроны от папиных винтовок. У него за спиной огромный и очень плюшевый медведь доедает отца.

Через год Серёжа приходит в клуб брата Димы на его день рождения, а Дима испортился. Папа Николай его всё время шпынял за внебрачность, а тут папы нет, а преступная империя осталось, ну вот Дима и вошел в роль. А ещё Дима нашел доктора, который сделал ему... эээ... в общем, Дима теперь может мгновенно менять по желанию не только голос, но и внешность. Он даже на секунду принимает облик Серёжи и это получается очень смешной маленький Серёжа в масштабе один к полутора. Но как важно всё-таки найти своего врача!

В самом конце Серёжа приходит в родительский дом и находит в сундуке жилетку, сшитую из самого большого африканского льва. Воротник у жилетки такой роскошный, как будто для неё убили не льва, а минимум десяток рэперов и сутенёров.

Серёжа надевает жилетку и садится в кресло напротив зеркала, выпятив свой бесконечный пресс. Он... охотник.

Если и было у нас право на ошибку, то всё, оно закончилось — Артём Глебыч начал нас исправлять. Теперь нужно следить за языком, потому что если отвлечешься и назовешь, например, вилорога антилопой, то он немедленно поправит: «Папа, это не антилопа, а вилорог». При этом он ещё обычно опускает голову и начинает крутить что-нибудь в пальцах с видом «я, конечно, не хотел бы обвинять вас в неточности, но нравственный закон внутри меня не позволяет промолчать, когда в мире животных творится такая несправдливость».

Я буквально начал ловить самого себя на слове — лучше секунду помедлить и сказать правильно, чем в очередной раз быть уличенным в скудоумии. Достаётся всем. «Нет, бабуля, это не „птичка“, это тукан». «Мама сказала „мыло“, а это шампунь. Это шампунь!». 

Понятно теперь, откуда эта жажда у каждого второго наглого блогера запустить обучающий курс. Не успел сам научиться отличать тукана от ту́пика — и всё, «стартуем онлайн-марафон, мои верные подписчики». 

С нежностью и горечью узнаю в Артём Глебыче себя — приятно, когда какой-то очередной предмет с мягким щелчком занимает во вселенной свою неповторимую ячейку. И как сложно потом допустить, что эта ячейка может поменяться, или их не одна, а несколько, или ее вообще не существует. А ты уже привык к тому, что, например, Плутон — это планета, и какого чёрта теперь нет, вы можете отстать хотя бы от космоса? Я просто песчинка в вечности, можно я проживу с Плутоном?

С другой стороны, кое у чего-то всё-таки есть своя достаточно уникальная ячейка. Мы с Артём Глебычем стоим около метро, где самосвал и трактор столпились возле дыры в асфальте. Тёма показывает на трактор, у которого в опущенном ковше что-то лежит. Проходящая мимо тётенька дежурно умиляется и говорит: «Ой, какая там железяка, да?», а Тёма напрочь её игнорирует: «Папа, смотри, у трактора ковш, а в ковше гидромолот». 

И там действительно гидромолот. «Поняла, тётка?! Это гидромолот!!!» — еле сдержавшись, не кричу я ей вслед.

В Питере в ноябре открылась выставка художника Кузьмы Петрова-Водкина и теперь все пишут о тамошней невероятной находке.

В экспозиции висела небольшая картина 1923 года — младенческий портрет дочери художника Елены. И вдруг одна из посетительниц выставки заметила на портрете рыбу. Ей привиделся выглядывающий непосредственно из под дочери рыбий хвост.

— Там рыба! — посетительница вежливо тронула за плечо организаторов выставки.
— Где? — прищурились организаторы.
— Ну вон она, просвечивает, — терпеливо показала посетительница.
— Да где-е?! — вытаращились организаторы, которым гораздо больше нравились просто дочь и цена на билеты, чем дочь с рыбой и дополнительная суета.
— Да вы издеваетесь, что ли? — возмутилась посетительница и чуть было не ткнула пальцем в самую картину.
— А ну-ка! — замахнулись на нее организаторы. — Не трогай рыбу, то есть дочь, то есть картину... руками, уважаемый посетитель.

Раздраженные организаторы сняли картину и отправили её на исследование экспертам, чтобы исключить всякую побочную рыбу и пустые домыслы. Эксперты просветили картину рентгеном и сообщили с жестокой бесстрастностью: «Там рыба. И ещё овощи. Это натюрморт. Рыба с овощами».

«О, хос-споди...» — закатили глаза организаторы и повесили картину обратно, на выставку, а рядом с ней — рентгенографическое изображение рыбы с овощами и подписью, что обнаружили неизвестную работу художника.

Рыбу с овощами под шубой из дочери.

Самое интересное в том, что рыбу и, честно говоря, овощи тоже, видно на этой картине каждому, у кого есть глаза. А уж у кого-нибудь из зрителей с 1923 года они точно были.

Нам это говорит о том, что великие открытия иногда совершают не те, кто видит, а те, кто имеет достаточно смелости, чтобы об этом сказать.

— А я говорила! — сказала посетительница выставки.

Я на этой выставке недавно был и своими глазами видел — всё так и есть, дочь там, рыба, ну вот же она, положила! Не совсем, правда, понятны обстоятельства, при которых художник Петров-Водкин решил, что портрет дочери поверх портрета рыбы будет отличной идеей. И что ещё было бы очень классно совместить при этом глаз дочери с глазом рыбы. Хотя, возможно, это случайно так получилось или скорее это неосознанная компетенция — всё-таки, Петров-Водкин знаменитый художник.

Или, может, он сидел в своей мастерской, рисовал рыбу и тут вдруг входит жена и прям от дверей такая, не видя холста: «Ну что ты? Опять рыбу свою рисуешь?!». А он ей: «Нет, я рисую дочь!» — и быстро-быстро забегал кистями по полотну.

В общем, искусствоведам в целом и биографам Петрова-Водкина в частности ещё есть, над чем подумать.

В детстве я очень любил костры. Ну потому что это же... чудо экзотермической реакции окисления, сопровождающейся излучением в видимом диапазоне. Ой, да что вам говорить, сами знаете. Тень неандертальца внутри маленького мальчика победно воздевала руку с палкой, обугленной на конце.

И вот я приехал к деду в деревню и там можно было жечь костры не под присмотром, а самому, отойдя подальше и скрывшись от взглядов взрослых. То есть, конечно, костры в погранзоне скорее запрещались, но печеная картошка пуще неволи.

И вот я стал разводить костёр. Лето было жарким, вокруг была сухая трава, а я был дисциплинированным и знал, что трава может загореться — и тогда ветер, искры, пожар, всё пропало. Поэтому нужно было как-то обезопасить костёр, отделить его чем-то от сухой травы.

И я развёл костер на листе шифера.

И сел рядом пропитываться детством.

Через десять минут костёр с треском разметало в радиусе шести метров. Горячие зазубренные осколки с вжиканьем срезали несколько стеблей крапивы. Со стороны всё немедленно напомнило сюжет «Враги сожгли родную хату» — вокруг тлели и дымили головешки, посередине сидел я, которого даже не задело. ...и словно комья застряли в горле у него.

Я успел всё потушить. Затоптать, зарыть, засыпать осколками кирпича, пописать сверху, на сколько хватило. И сбежать, не дожидаясь погранцов и накрепко запомнив, как именно работает шифер.