Посмотрел фильм «Добыча» (Prey)! Фильм прекрасный, особенно для внимательного пересказа. Сразу к делу.

Вольный ветер американских равнин колышет траву и мохнатую жопку оленя. Олень смеется и убегает из кадра.

В вигваме индейского чума просыпается индеица Нару. Она мечтает стать настоящим охотником, поэтому лицо у неё ещё с вечера намазано боевой сажей. Она встает, как настоящий охотник. Выходит из вигвама, как настоящий охотник. Вдыхает вольный ветер американских равнин, как настоящий охотник... И отправляется на сбор питательной ботвы и всякого топинамбура, как рядовая женская индеица. С нею верный пёс и верный топор или, как говорят индейцы — гавк и томагавк. Жирный промысловый топинамбур стоит на месте и не приносит охотничьей славы, поэтому настроение у Нару — говно.

Наконец Нару надоедает вся эта ботва с топинамбуром и она идёт в чащу, чтобы там метать томагавк в ёлки, представляя себя альфа-индеицей.

И тут олень! Нара как настоящий охотник начинает бежать за оленем с топором и азартно метать топор в оленя, промахиваясь раз за разом. В результате погони олень убегает, а верный пёс Нару попадает хвостом в железный капкан. Капкан, как мы чуть позже узнаем, поставили первопроходцы, к тому моменту уже приплывшие в Америку. Первопроходцы одеты в бороды, меха и ружья, и почему-то похожи на гномов из «Властелина колец». Но пока Нару просто бьёт капкан камнем и освобождает пса.

И тут облака! Нару смотрит вверх и слышит ды-ды-ды-ды-ды-ды-гы-гы-у!... В облаках над ней происходит что-то, что выглядит как несварение атмосферы.

Нару рассказывает своему токсичному охотнику-братцу о том, что она видела грозовую птицу! «Спазм облаков» правда звучит довольно глупо и не по-охотничьи, а вот «грозовая птица» — вполне. Брат, разукрашенный как вампир на детском хеллоуине, не верит Нару. Он чувствует покушение на свою гнилую самцовую сущность, напыщенный индюк.

И тут Индюк! В смысле, тьфу, Хищник, а не индюк. Ведь несварение облаков — это был, конечно, космический корабль, из которого высаживается грозный инопланетный пришелец. Он издает утробное цы-цы-цы-цы-цы! — и исчезает, потому что у него есть исчезательный костюм. Мы понимаем, что Хищник тоже прибыл на охоту.

Стороны конфликта определены. Охотятся индейцы, охотятся первопроходцы в мехах, охотится невидимый Хищник. Кровь на снегу и пятна красные флажков, та-та-та-та.

Хищник сначала разогревается на животных. Имея исчезательный костюм, броню, стальные когтищи и самонаводящийся грави-арбалет, Хищник умудряется получать повреждения в каждой схватке. Его обязательно кто-то кусает, царапает, протыкает и бьёт. Закрадывается подозрение, что Хищник не столько сам прилетел на Землю, сколько его просто насильно тут высадили, чтобы он у себя на планете перестал всё портить и мешаться под ногами. После каждой схватки покоцанный Хищник капает зелёной кровью на траву, втыкает себе в бедро шприц-аптечку и дико воет.

Дальше начинается действо, которому больше всего подошла бы музыка из шоу Бенни Хилла. Если вы его видели, то вспомните, что там обязательно был фрагмент в каждой серии, когда играет клоунская музыка, а Бенни Хилл в ускоренной съемке гоняется за стайкой полуголых девиц. И они пробегают через кадр то слева направо, то справа налево.

Тут то же самое.

Сначала вправо пробегают индейцы за львом. Потом влево пробегает лев за сокращенным составом индейцев.

Вправо пробегает Хищник за Нару, влево пробегают первопроходцы за Хищником.

Вправо пробегает Хищник от индейцев, влево пробегает Нару от медведя.

Вправо пробегает Хищник за окровавленно волочащимися первопроходцами, влево пробегает брат Нару за Хищником.

Потом Нару просто сама бегает то вправо, то влево, страшно крича и размахивая топором и пистолетом.

Но если погрузиться чуть глубже в основные боестолкновения, то дело было так. Нару понимает, что дело серьёзное. Она сплетает себе верёвку из сосновой коры, привязывает верёвку к верному топору и изобретает новое оружие — верёвкогавк! Она бросает топор в дерево, а потом дергает за верёвку и топор возвращается. Вдоволь натренировавшись, Нару укрепляется в мысли, что теперь она грозный охотник.

И как грозный охотник, она смело подкрадывается на восемь метров к гигантскому медведю. С наветренной стороны. Медведь спокойно ловил рыбу в реке, но тут внезапно почуял, что вместо холодной скользкой рыбы на обед будет тёплая индейка.

Нару хочет стрельнуть в большого медведя из своего маленького лука, но незадолго до этого она как настоящий охотник грозно и умело тонула в болоте, поэтому тетива размокла, сделала тленьк! — и порвалась.

В следующем кадре Нару бежит по реке от медведя. На её черном от боевой сажи лице отчетливо видны вот такие вот глаза. Нару ныряет под бобровую плотину. Она хочет, чтобы её спасли бобры! Видимо, у бобров с индеицей есть какая-то договорённость, потому как иначе это объяснить нельзя.

Но бобров нет дома. Поэтому Нару лежит внутри плотины, как Нуф-Нуф в домике, а снаружи лезет медведь. И вот он уже почти её достал, как вдруг к медведю подходит Хищник и тыкает его своими невидимыми когтями в зад. Не знаю, на что рассчитывал Хищник, но медведь разворачивается и удивительно метко кусает невидимого противника за башку. Хищник верещит и бьётся, невольно отвлекая медведя на себя.

Нару выпрыгивает из плотины, как лосось, и кубарем сплавляется вниз по реке, подальше от схватки.

Долго побегать Наре не удается — их с братом ловят первопроходцы и используют как наживку для Хищника. Они находят самый туманный лес во всей Северной Америке, сажают посередине связанную Нару, а сами прячутся вокруг.

Но чего первопроходцы не учли, так это выраженной мизогинии Хищника. Он с большим аппетитом убивает любого мужика, но очевидно брезгует Нарой каждый раз, когда она оказывается в зоне поражения.

Поэтому из очень туманного леса не выходит ни один первопроходец. А выходит только Хищник, опять раненный во все места. И Нара с братом, которые еле ноги унесли. Впрочем, насчет первопроходцев я соврал — полтора человека всё-таки выжили. Причем буквально полтора — не все свои ноги им удалось унести. Но их потом быстро прикончили, поэтому ошибка невелика.

Пока Нару наблюдала за истреблением первопроходцев, она поняла, что у Хищника на башке есть костяной щиток с прицелом. Куда прицел показывает, туда и вонзятся смертоносные дротики из его грави-арбалета на предплечье.

Скрывшийся в чаще Хищник использует последний шприц-аптечку и воет. По тому, как лихо он каждый раз подставляется, мы понимаем, что это, наверное, какой-то немножко умственно отсталый Хищник. И его не просто высадили на Землю, а, метафорически выражаясь, сбросили со скалы, как в Древней Спарте.

Подозрения крепнут, когда чуть позже, убивая брата Нары, Хищник сначала получил от него копьё в спину и несколько стрел. Брат в тот момент просто вошёл в режим берсерка, и кажется, завалил бы Хищника, не дожидаясь конца сюжета, если бы тот не вспомнил про исчезательный костюм и не сныкался. А потом — хрясь! — не нашёлся у брата за спиной вместе со своими когтями.

Окрепшие подозрения переходят в уверенность, когда Нару умудряется в упор стрельнуть Хищнику из пистолета в затылок, и у того только костяной щиток слетел, а мозги не пострадали.

Подобраться к затылку Хищника удалось не просто так. В перерывах между копанием топинамбура и желанием стать охотником Нару учится готовить лекарства. Например, она знает, как приготовить анабиозящую календулу. Если её съесть, то кровь натурально стынет в жилах. Очень удобно против кровотечений и инопланетных пришельцев с тепловизорами. Поэтому Нару жрёт календулу и буквально исчезает с радаров.

Пока Хищник собирает по земле свои мозги и впечатления от североамериканских индеиц, Нару ворует у него щиток с прицелом и убегает в лес готовить полосу препятствий.

Наступает время финальной жестокой мести за пренебрежительное отношение к женщинам! И заодно — за других индейцев, хоть они и тоже были все сексисты.

Холодная Нару поджидает Хищника в холодной ночи, бьёт томагавком в трёх местах, кусает собакой, заставляет самому себе отрубить руку, вырывает ему его собственный клык, втыкает в его собственный глаз и заманивает в трясину. Теперь мы твёрдо знаем, что это был Хищник-имбецил.

Одноглазый, однорукий, беззубо фепелявяфий инопланетный дурак получает от Нару ещё несколько оплеух и скрывается в трясине. Кажется, всё кончено.

Но нет, Хищник как-то поднимается обратно из трясины, а мы ждём от него финальной глупости. Она наступает сразу.

Хищник поднимает оставшуюся руку, взводит свой инопланетный арбалет и направляет его на Нару. То, что у него на голове нет щитка с прицелом, нимало его не смущает. Видимо, из-за того, что механизм работы прицела остался среди не подобранной с земли части мозгов, а глаз остался всего один, Хищник не понял и не увидел, что щиток Нару укрепила в сторонке на камушке, а сам он стоит на линии прицела.

Хищник стреляет.

Дротик летит.

Нару несёт голову Хищника обратно в поселение.

Нару довольна: женщины Земли отомщены, а ей больше не надо собирать топинамбур.

P.S.
Все пересказы и огненные их обсуждения: Кинопус

Артём Глебович обнаружил прямо у себя во рту язык. По этому поводу предательский орган немедленно перестал туда помещаться, а принялся вылезать, елозить вокруг и мешать разговаривать.

Вместо внятных «агу» и «абу», на которые домашние уже приучены реагировать, теперь происходит какая-то каша: «апфьфьсь» — ну что это такое?! Артём Глебович трагически закатывает глаза и истерику.

Борьба за дикцию длится третий день. Сейчас Артём пытается достать язык руками, но они тоже слушаются плохо. И не помещаются в рот вдвоем — конечно, с таким огромным языком! В результате язык всё ещё внутри, хоть и частично всё время снаружи, а рукава у всей одежды мокрые по локоть.

Вот у Марины таких проблем нет, она живёт насыщенной ночной жизнью. Я буквально не успеваю следить за всеми мероприятиями — как ни открою глаза, скучный консерватор, она где-то тусит. Ходит с вечеринки на вечеринку. То капает Артёму из бутылочки «Эспумизан» — это коктейльная вечеринка. То вытирает слюни пузырями — это пенная вечеринка. Если в ванной горит свет и течет вода — значит, это вечеринка у бассейна.

Поэтому по утрам вся квартира в следах ночных увеселений, кругом лежат полотенчики, салфетки, подгузники, на косяке двери молочный отпечаток маленькой ладони.

Каждый раз жду, что проснусь, а повсюду будут сопеть незнакомые младенцы, накормленные и в чистых памперсах. Типа познакомились, классные ребята, пригласила к нам. Было весело, жаль, что ты спал.

Я тут заглянул в музыкальные тренды Ютуба. Помимо душераздирающей коллаборации Михаила Шуфутинского и Егора Крида (это 3-е сентября, йоу, а-ха), в топе висит клип певца Jony на песню «Никак». Песня действительно никакая, но определенной драматургии у клипа не отнять.

Итак, быстро пересказываю близко к тексту.

Очень, очень хорошо подстриженный молодой мужчина высокорангово стоит на краю крыши над ночным городом. Ветер колышет ему левую штанину.

Мужчина ловит два-три коротких флешбека с женщиной его мечты и прыгает солдатиком с крыши вниз. Мелькают этажи, но внизу он легко приземляется, щёлкнув каблучками о тротуар. Стартует музыка, мужчина начинает поднывать ей в такт и идёт в статусное заведение через дорогу.

Мужчина правда очень, очень хорошо подстрижен — с каждым кадром это видно всё лучше. Он идёт и поёт прямо на ходу, одновременно улыбаясь. Вокруг всё фешенебельное, а шелковые локоны окружающих его женщин ниспадают на их атласные одеяния. Происходит лакшери-лайфстайл.

Мужчина небрежно здоровается со всеми, не переставая петь. Не переставая же петь, он отпивает XO из шот гласса. Если вы сейчас не поняли, пожалуйста, повысьте вашу фешенебельность. У мужчины великолепная ухоженная борода и идеально ровные виски. И справа, и слева. А пробор — боже, какой у него пробор! Это буквально не клип, а порно для барберов.

Мужчина поёт о том, что жизнь у него не сахар, потому что нужно всё время работать бизнесменом и статусно оттягивать носки туфель при ходьбе, а он вспоминает о женщине, с которой он раньше, а сейчас никак.

«Но я всё так же вспоминаю наш уикенд, в .. ... ...» — дальше слова неразборчиво, но наверняка там что-то про полёты на частных вертолетах вокруг Бурж Халифа.

Начинается припев. Для поддержания атмосферы эксклюзивной светскости мужчина во всем тексте заменяет буквы «к» на «г», а «т» на «д».

«Нига-аг! Нига-аг! Нига-а-аг!
Дебя мне разлюби-идь нигаг!»

Вокруг мужчины творится кабаре, женщины одна ослепительнее другой выходят перед ним на сцену, розово-сиреневый неоновый свет отражается от его ухоженном бороды.

Вдруг он в отчаяньи хватает себя за пробор и бросается в гримёрную — выбирать боа из перьев. Он шарит по вешалкам, не забывая при этом петь, что подходящее боа ему «не найди нигаг!», но все-таки находит. Тут же ему становятся нужны туфли, и поиск продолжается. Потом мужчина выбирает для женщины мечты золотой кокошник. Женщине очень нравится кокошник, она улыбается и блистает.

Показывают моменты минувшего счастья. Такие моменты во всех фильмах выглядят одинаково: двое на пляже барахтаются в белом полупрозрачном покрывале и смеются, смеются.

Всё сливается в калейдоскоп. В нём мелькает невозвратимо прекрасное прошлое, фешенебельное настоящее, женщина мечты то в макияже, то без, то в кокошнике, то без, и мужчина — его борода ровна и ухожена что тогда, что сейчас. И он всё ещё великолепно подстрижен.

Про слова песни мы больше ничего не говорим, потому что половину текста расслышать невозможно вообще, а вторая половина состоит из «Нига-аг! Ну ка-аг? Нига-аг!»

Наступает апогей.

Главный герой срывается с показного лоска на чистые страдания и делает это максимально зрелищным образом — в танце. Для повышения накала ему добавляют спецэффектов: сыплют золотыми блестками, дымят бутафорским дымом и даже выпускают пару дополнительных мужчин. К сожалению, не разглядеть, насколько хорошо они подстрижены, но мы надеемся, что тоже очень хорошо.

В конце мужчина с женщиной мечты уезжают на дорогом спортивном автомобиле. Все понимают, что они едут на пляж, чтобы барахтаться там в белом полупрозрачном покрывале и смеяться, смеяться.

***
Все пересказы клипов и кино — на Кинопусе

Меня попросили поговорить с мамой ребенка с ОВЗ, а потом записать эту беседу в виде небольшого рассказа, и я поговорил.

Написали неожиданно — мне даже пришлось смотреть в интернете, что такое ОВЗ и где находится город Ачинск. ОВЗ значит «с ограниченными возможностями здоровья». А Ачинск — город на 110 тысяч жителей в Красноярском крае, где есть небольшой центр поддержки детей с ОВЗ «Легкий шаг».

Они публикуют у себя в соцсетях истории таких мам, чтобы одни мамы могли делиться опытом, другие мамы узнавали себя, и все они держались, насколько это возможно, вместе. И, в общем, кажется, что это довольно правильно.

Я не задал координатору из детского центра никаких вопросов, просто согласился. Я так делаю периодически, в смысле, вопросов не задаю, потому что думаю: зачем спрашивать — всё равно всё узнаю, когда дойдет до дела. Иногда лучше не быть готовым.

Мы созвонились с мамой Ольгой и она в этот момент была на работе — на видеосвязи слышно и немного видно, как она заходит в гулкий кабинет с высокими потолками — что-то такое муниципальное, кажется. Мы созваниваемся в 9 утра и это значит, что у Ольги час дня, обеденное время.

Ольга села за стол, поставила телефон, сказала «Ну, что ж», и вроде бы собралась сразу заговорить, но вдруг глубоко вдохнула, широко раскрыла глаза и высоко подняла брови, как обычно делают люди, когда пытаются не заплакать.

Ещё так бывает, когда тебя просят рассказать историю, а это твоя жизнь и в обычные слова мало что поместится. Ну правда, что можно рассказать о своем особенном ребенке за полчаса незнакомому человеку?

Разве что о том — и тут уже Ольга начала говорить — что свою историю в принципе хочется кому-то рассказать:

«Хочется дать понять, что мамы и папы с особенными детьми — это обычные мамы и папы, просто в исключительных обстоятельствах. Ну обычные — с  работой, с развлечениями, с высшим образованием, с друзьями и с залипанием в телефончик».

А потом у них рождается ребенок, который отличается от принятых стандартов, и родителям в этот момент совсем даже не выдаются никакие дополнительные навыки. У Ольги сын Илья, ему шесть с половиной лет:

«Мы с мужем ребенка планировали и ждали, записывались на приёмы к врачам, что-то читали. Как-то поехали в отпуск в Таиланд и там я узнала, что беременна, поэтому вторая половина отпуска прошла совсем с другим настроем и домой мы возвращались на крыльях — в прямом и переносном смысле. Очень были рады. С рождением все было в целом хорошо. Илья улыбался, реагировал, держал голову, пополз, пошёл, начал говорить. Были проблемы с усвояемостью молока, но их не сразу вычислили, да и много у кого они сейчас есть. А в год с небольшим Илья замолчал».

Судя по рассказу Ольги, тут включился эффект маленького города с его обычными поликлиниками, загруженными врачами и без специализированных медицинских центров. Поэтому молчание списывали на особенности развития, на то, что «у мальчиков это бывает». А Ольга не возражала и ждала, потому что они врачи, а у нее первый ребенок.

«К двум с половиной годам отличие от других детей стало слишком явным, Илья по-прежнему не говорил, временами начинал кружиться на месте, махал руками, словно крылышками, не смотрел в глаза, и как-то особенно аккуратно, рядком, расставлял свои машинки.

В речи проявилась эхолалия — Илья разговаривал словами и фразами из чужой речи, из просмотренных мультиков, но это было автоматическое, неконтролируемое повторение. При этом Илья знал русский и английский алфавит, счет, цвета, названия машинок, несложный обиход».

В три года, когда обратились к специалистам (в поликлиниках по-прежнему говорили, что с ребёнком всё нормально), у Ильи заподозрили аутизм и предложили на месяц отправить ребёнка одного в диспансер для постановки диагноза. Ольга отказалась.

«Прошёл ещё год и аутистичные черты стали преобладать. При этом Илья не был чистым аутистом, который ни с кем не общается или забивается в угол в незнакомом месте, он просто почти равнодушен к происходящему — нет вопросов, диалога, нет речи. Точнее, вся его речь строится на эхолалии.

Илья не ответит на вопрос „А как дела?“ или „А что тебе нравится?“. Он может только повторить услышанное от меня — те слова, которые мне хотелось бы от него услышать и которые я поэтому повторяю».

Так они прожили до пяти с половиной лет, пока не познакомились с центром «Легкий шаг», с такими же родителями, и со специалистами по работе с детьми. Ольга говорит, что момент был поворотный:

«До этого я чувствовала, что с каждым месяцем замыкаюсь — так же, как и мой ребёнок. Я впадала в депрессию, меня ничего не радовало и ничего не приносило удовольствия — я как будто начала перенимать у Ильи эти аутистичные черты. Перестала общаться со многими друзьями. А в начале года нас пригласили на мероприятие группы.

Мне даже день запомнился — 21 января. Мы приехали на турбазу, и я тогда ещё не знала вживую и даже не видела никого из участников. Приехали с опозданием, и почти все уже были там.

Я не смогла сразу переступить порог, настолько было непривычно — сердце сжалось. Было настолько жалко, тяжело видеть детей, которые полностью зависят от родителей. Я даже не решилась войти, вернулась в машину и некоторое время сидела, собираясь с силами и мыслями.

А потом мы провели вместе день. Покатались с горок, пожарили мясо, посидели за столом, поговорили, и я поняла, что жалость — это не то чувство, которое стоит испытывать. Что оно унизительное и для детей, и для их родителей, и для меня самой. Это не то чувство.

Уважение — вот это чувство. Уважение к ребенку, который преодолевает все трудности и невзгоды. Для которого практически не бывает выходных, ведь каждое занятие — это труд, работа. Уважение к его родителям, которые проходят это вместе с ним.

Я перестала бояться говорить о ребенке, о его проблемах  — да, на слезы иногда всё равно пробивает, но в этом уже нет такой тяжести».

Ольга говорит, что теперь старается действовать наоборот — как можно больше где-то бывать с Ильей, смотреть за его реакцией на разные активности. Наблюдать, нравится ему или нет, к каким видам занятий он способен и что доставляет ему удовольствие.

«Общение с другими мамами — отдушина для меня. Я вижу, что нас много, я теперь чувствую, что не стоит бояться диагноза или отношения окружающих. Илья особенный ребенок, но для любого родителя его ребенок — особенный. Нам нужно приспособиться и затем научить детей жизни без нас, чтобы они были самостоятельными, умели выражать свои эмоции и тоже получать радость от жизни».

Ольга вспоминает, что от девочек-логопедов и дефектологов в детском центре она никогда не слышала слов «ребенок не хочет». Там, где они с Ильей были до центра, они слышали «ну, ребенок не хочет заниматься — что мы можем сделать?». А в центре терпеливо ищут подходы, чтобы получить эту обратную связь и чему-то научить. Илья, конечно, может сделать вид, как ему бесконечно неинтересно все происходящее, но там знают, как его встряхнуть и заинтересовать.

«Илья любит играть в машинки, знает названия всех монстр-траков и везде берет их с собой. Как только видит, что мы куда-то едем, тут же собирает машинки в пакет. Он активный — бегает, гоняет на самокате, вообще не может сидеть на месте. Иногда берет книжку и начинает читать — так он совсем недавно начал делать, вероятно, занятия с логопедом и дефектологом повлияли. Со стороны, пока с Ильей не начнешь общаться — не видно, что он не такой, как другие дети».

Ещё мы поговорили об отклике ребёнка на усилия родителей. Слышно, как у Ольги по ходу рассказа меняется голос.

«Тяжело подолгу не видеть от ребенка обратной связи и поэтому особенно радостно, когда её замечаешь. Илья может ничего не говорить, когда мы с папой приходим домой, но видно, что он рад — он прыгает, бегает, визжит.

Две недели назад мы участвовали в марафоне. Я бежала пять километров, муж — десять, а Илья пятьсот метров. Это было в разные дни, поэтому мы все могли поучаствовать попеременно.

Я бежала, а на финише стояли муж с Ильей, и когда я пересекла финишную черту, Илья закричал „Ура! Победа!“ — он узнал меня и за меня обрадовался. Вот эти моменты стоят всех усилий, и твоих, и его, слез, когда мы заставляем его что-то делать. Мы не знаем точно, отчего этот результат — какое-то определенное занятие, или все вместе, или просто с возрастом что-то меняется в лучшую сторону. Но когда ты видишь его отклик, он вдохновляет и хочется продолжать.

Одна из первых его осознанных фраз — »Мама, пойдем!». Он так говорит, когда ему что-то нужно — я учила её с ним месяца три. И я знаю, что обычный родитель, наверное, может сказать своему ребенку «Подожди, я занят, давай попозже», но я своему такого не скажу — сразу иду с ним. Ему это нужно — и мне тоже».

Ольга юрист по образованию со стажем работы в двадцать лет. Как бы много времени ни занимала забота о ребенке, работать все равно нужно:

«После декрета обратно на юридическую работу, если честно, не очень хотелось, — Ольга смущенно улыбается. — В декрете я пекла торты и даже подумывала заниматься этим в полную силу, но все же не решилась. Не могу сказать, что я не люблю свою работу, просто... везде хорошо, где нас нет».

Илья ходит в обычный садик просто потому, что необычных садиков в городе нет. По словам Ольги, нельзя сказать, что он там как-то развивается — просто «пребывает» под присмотром воспитателей. Так, как с обычными «нормотипичными» детьми, с Ильей там не занимаются.

«Я занимаюсь с ребенком регулярно, но если честно, ха, это лучше получается у специалистов. Когда я начинаю от него чего-то требовать, у Ильи сразу включается безумная любовь — надо обнять маму, поцеловать, прижаться. Какие уж тут занятия. Когда дело доходит до объятий — сразу весь учебный процесс насмарку!».

Я не просил Ольгу специально подвести какой-то итог рассказу или выразить какую-то завершающую мысль, но она сделала это сама.

«Помните, я упоминала своё смятение в первый приезд в «Легкий шаг» и то, как чувство жалости трансформировалось в уважение? Одновременно с этим я тогда поняла, что нельзя целиком отдавать себя ребенку, потому что жизнь родителей все же не ограничивается им. И если рядом с ребенком не будет счастливых родителей, которые любят себя, окружающих и жизнь, то у ребенка счастливой жизнь не будет.

Кажется, по-настоящему это можно понять, только общаясь между собой вживую. Никакая написанная и прочитанная история не передаст этого правдивого ощущения, которое возникает в личном общении.

Не то чтобы я научилась всему — я всё ещё учусь радоваться, принимать и преодолевать трудности, преодолевать чувство вины за то, что происходит с моим ребенком и понимать, что моей вины в этом нет. Только рядом со счастливыми родителями будет счастливый ребёнок».

Кажется, сейчас будет самое насыщенное кино в моей коллекции пересказов. Фильм «Земное ядро». Держитесь крепче, мы будем пробивать дно!

Хорошее кино следует начинать со зловещих предзнаменований, поэтому через полминуты фильма посреди города Нью-Йорка синхронно умирает куча людей. Мороженщик падает как подрубленный, клоун сползает на детскую карусель и волочится, водители нажимают лбами клаксоны и врезаются. Ещё секунду назад заряженный на успех бизнесмен ложится, как это говорят у бизнесменов, на стол переговоров. Кто-то истошно кричит.

Мы переносимся в университетскую аудиторию, где Аарон Экхарт рассказывает студентам о магнитных полях. Аарон изучает всякое геомагнитное, он перспективный учёный. У Аарона волевой подбородок размера XXL и шальные искорки в глазах.

Тут в аудиторию заходят мрачные люди из правительства и ведут геомагнитного Аарона прямо в морг. Раз генерал сказал «В морг!» — значит, в морг. На пороге морга Аарон встречает своего друга Сержа. Серж фrанцуз и перспективный ядерный специалист. Они давно не виделись и весело разговаривают посреди морга, пока вокруг лежат покойники.

Приходит генерал и спрашивает Аарона, почему все покойники мёртвые. Они все были здоровенькие, а потом одновременно крякнули — отвечай, Аарон! Аарон думает пять секунд и отвечает, что у них были кардиостимуляторы и случилось что-то очччень магнитное. И это правильный ответ! Генерал впечатлен тем, какой Аарон умный, и временно отпускает их с Сержем из морга.

Надо сказать, что в сцене со зловещим предзнаменованием замертво рухнул примерно каждый десятый человек. Как-то многовато для кардиостимуляторов, а, американские люди? Вы вообще заботьтесь о своём здоровье-то!

Тем временем на Трафальгарской площади совершенно мирные городские голуби вдруг начинают беситься и падать прямо вниз, вонзаясь в прохожих. Голуби густо падают. Это голубиный дождь, аллилуйя! Нам почему-то показывают красный двухэтажный автобус, который несется сквозь голубей, а они прямо дырявят его, дырявят. Наконец автобус драматически падает на бок и испускает дух. В него вонзается контрольный голубь.

Любой другой мог бы подумать в этот момент, что у голубей сломались кардиостимуляторы, но только не Аарон! Стоило ему увидеть новость, как страшная догадка пронзила его мозг, словно голубь автобус. Судорожно посидев над выкладками, он собрал папку с ужасами и понёс её доктору Зимски — заслуженному учёному с гнусным лицом.

Доктора Зимски играет актёр по фамилии Туччи. Туччи, а-Туччи, а-Туччи, а Туччи как Зи-и-имски! Простите, мы продолжаем.

Доктор Зимски-Туччи сначала не поверил Аарону, но потом посмотрел в папку с вложенным ужасом и поверил. И гнусно, по-зимски, прищурился. Становится понятно, что у него есть двойное дно.

В общем, у Земли заглохло ядро, а Аарона вместе с Зимски-Туччем позвали на военный совет, рассказывать суть проблемы.
— Ну понимаете, у Земли есть тонкая кора, под ней толстая магма, а под магмой двухслойное ядро — оно снаружи жидкое, а внутри твёрдое. И вот жидкое ядро вращается, трётся спиной о земную ось, и у Земли вырабатывает магнитное поле. Магнитное поле защищает нас от солнечной радиации и прочих неприятных вещей. И вот ядро остановилось, нам всем конец! — машет подбородком Аарон.
— То есть как это ядро остановилось? — переспрашивает туповатый военный совет.
— Ну остановилось. Миндальное сердечко нашей рафаэлки больше не бьётся! Косточка нашего персика больше не прорастёт!
— Так надо раскрутить его назад, едрить, и всех делов! — военный совет вошёл в режим политбюро со своими «ночью полетите».

Аарон кое-как объяснил, что ядро начинается с трёх тыщ километров вглубь Земли, а человечество пока продвинулось только на одиннадцать. Километров. Это вам не дурацкие астероиды брюсвиллисами сбивать. Ну то есть совсем всё пропало.

Но тут Зимски-Туччи снова прищуривает глаз — у него есть план. Кадр сменяется.

Вся компания прилетает в пустыню, посреди пустыни стоит ангар, из которого глядит сквозь очки бывший зимскитуччевый коллега, афронегр раннего предпенсионного возраста по имени Бразз.

Бразз изобрёл ультрадолдонящую пушку. Это важно. Она выглядит как многоствольный пулемет, только очень большой. Стволы раскручиваются, из них бьёт ультразвуковой луч и безжалостно долдонит в пыль самую прочную скалу на много метров вперёд.

Но сама по себе пушка ничего не стоит, потому что для спасения нужен план! И он есть. Нужно достичь жидкого ядра Земли и подвзорвать там бомбу помощнее. Тогда ядро встрепёнется и планета внутри себя опять завертится, круглая, круглая!

Что ж. Ультрадолдонящая пушка для сверления планеты есть, с бомбами у Америки вообще никогда не было проблем, теперь нужен гигантский пассажирский червь, чтобы умчаться на нём вглубь Земли. Очень удачно, что свободное от изобретения УД-пушки время Бразз тратил на специальный, не подверженный долдонингу материал. По виду и текстуре материал похож на декоративную плитку для ванн.

Из этого материала, а ещё из научного энтузиазма, жажды жизни и кучи денег наши учёные собрали подземного червя. Главная фишка червя в том, что чем выше внешнее давление, чем червь прочнее и злей. Главный червестроитель Бразз подумал о безопасности, поэтому червь состоит из нескольких отсеков, которые при повреждении отстреливаются.

Силуэт стального подземного мега-червя стремителен. И горделив. И, как бы это сказать, непокорен. И в общем как ни обходи эту тему, больше всего напоминает гигантский дилдо. У него даже на конце специальная дырочка для долдонящей пушки. Дырочка полностью завершает сходство.

То есть, ещё раз. Спасители планеты сядут внутрь неотличимо похожего на член паровозика с вагончиками, сделанными из декора для ванной, и долдоня раскалённый грунт впереди себя ультразвуковой пушкой, прорвутся в жидкие недра ядра, бахнут там ядерную бомбу — и сразу назад!

План? План!

Остается последнее — кто-то должен всё это пилотировать. И тут из космоса прилетает Хилари Свонк. На самом деле она, конечно, Суонк, но чтобы вы каждый раз не делали лицом «су-о», пусть будет Свонк.

Хилари летит из космоса вторым пилотом челнока и отвечает за телеметрию при посадке. Но поскольку ядро Земли своими магнитными полями тоже отвечает за их телеметрию, при входе в атмосферу оказывается, что Хилари вместе с первым пилотом летят прямо на город Лос-Анджелес. Когда ты летишь из космоса и у-тебя-проблемы-хьюстон, промахнуться мимо города Лос-Анджелеса вообще очень сложно — об этом знает каждый американский герой.

Хилари героически сажает шаттл в бетонированное русло реки, ловко лавируя между мостами. В НАСА её сначала ругают за попорченный шаттл и грозятся уволить, но потом торопливо хвалят обратно и назначают пилотом подземного червя.

Итак, команда в сборе. Геомагнитный Аарон, гнусный доктор Зимски-Туччи, ультрадолдонный изобретатель Бразз, забавный француз Серж, насовская Хилари Свонк и её первый пилот Боб, который умрёт первым. Для старта нужно только одно — придумать глубиноходному дилдо достойное имя. Его называют Вергилий, как проводника в ад. Хотя гораздо более подходящим кажется имя Виталий.

Старт назначен непогожей ночью с плавучей платформы над Марианской впадиной. Ну правда, им нужно продолдонить три тысячи километров, так пусть долдонят на десять километров меньше, почему нет?
Объявляют старт. Стальной червь Виталий срывается со стапелей и ухает в пучину. Пробултыхнув пучину, он включает пушку и со всей силой научного прогресса вдолдонивается в дно.

Путь состоит из череды сплошных неприятностей. Не успели герои продолдонить и семисот километров, как впереди на радаре возникло что-то чёрное и большое. Очень скоро выяснилось, что чёрное — это огромное пустое яйцо внутри Земли. Червь Виталий умеет только долдонить землю, а летать он не умеет, так что он протыкает скорлупу яйца и падает плашмя ему на дно. Кажется, что словосочетание «положить болт» выглядит именно так. При падении Виталий заклинивает себе здоровенным сталагмитом носовую дырочку, из которой пушка долдонит ультразвуковым лучом.

Команде нужно выйти наружу и отпилить сталагмит, чтобы освободить Виталия. Они надевают скафандры, выходят и видят, что всё яйцо изнутри усеяно кристаллами как огромный желудок ворсинками. Им красиво, поэтому все говорят «ёОго!» и начинают пилить кристалл.

Тут из продолдоненной ими дырки в потолке яйца начинает хлестать магма. Все суетятся, быстро ломают кристалл и бегут назад в червя. Первый пилот Боб тоже бежит, но сосулька с потолка летит на упреждение и ударяет его прямо в темя. Боб падает в лужу магмы и растворяется. Минус Боб.

Виталий печально ныряет в магму и удолдонивает из подземного яйца дальше вниз.

Неприятности продолжаются. Аарон с Сержем заряжают ядерную бомбу и просят Хилари не дергать рулём. Вокруг червя начинают кружить исполинские непродолдониваемые алмазы, поэтому Хилари не слушает их и дёргает. Но самый острый кончик алмаза по эту сторону экватора всё же впивается Виталию в бок! Задний вагончик нашего дилдо-паровозика поврежден и начинается неприятно сминаться. Надо ли говорить, что детонаторы к бомбе хранятся именно там. Забавный француз Серж бросается за детонаторами и в последний момент просовывает их под дверью гибнущего отсека. А сам остаётся сминаться.

— Серж сминается! — кричит Аарон Хилари. — Открой отсек, а то он совсем сомнётся!!!
Но Хилари не открывает, потому что контролирует общий процент сминаемости экипажа.
— Я сминаюсь! — кричит Серж в камеру.
— Серж, не сминайся! — кричит ему Аарон. — Всё будет хорошо! Ты не сомнёшься и мы поедем в Париж. Даже не сминайся, то есть, тьфу, не сомневайся!

В этот момент повреждённый отсек отстреливается и миллион атмосфер показывает нам, что значит сминаться по-настоящему. Аарон возвращается в кабину.
— Серж смялся. Из-за тебя! — он указывает на Хилари.
— Может быть, ты предпочел бы тоже смяться, как Серж? Хочешь, чтобы мы все смялись? — парирует Хилари.

Аарон не хочет сминаться. Слегка потерявший в длине червь Виталий продолжает долдонить планету. Хилари бодро рапортует в Центр управления долдонингом, что они додолдонились до жидкого ядра. Казалось бы, это ура, но нет. Жидкое ядро оказалось слишком жидкое, поэтому когда они взорвут бомбу, ударной волны не хватит и ядро не раскрутится.

Всё пропало. Боб проткнулся напрасно. Серж смялся зря.

Доктор Зимски-Туччи как главный гнус экипажа говорит, мол, ну что, ну всё, едем домой тогда. А все ему говорят, что не едем и будем подвзрывать как есть, авось всё-таки сработает.

Но Зимски-Туччи фирменно щурится и передает наверх, чтобы переходили к Запасному Варианту. Как говорится, если в первом акте на стене висит двойное дно, то в последнем оно должно выстрелить.

Оказывается, что у правительства есть планетарная сейсмо-бумбоксящая колотунья для направленных на врага землетрясений! Конечно, враги тоже делали свою колотунью, но мы опередили их и засейсмобумбоксили первыми! Правда, ядро Земли остановилось, но блин, кто ж знал, что так выйдет. Сорян.

Теперь генерал хочет забумбоксить Землю ещё раз, вдруг она заработает. Происходит жаркий спор: мы что же, столько долдонили, просто чтобы в конце забумбоксить?!

Тем временем на поверхности тоже происходит неприятное. Магнитное поле истончается и сквозь него прорываются солнечные лучи. Куда они ударят — вполне понятно, учитывая, что в Нью-Йорке все уже поумирали с кардиостимуляторами, на Лос-Анджелес сел шаттл, а Вашингтон в отпуске. Конечно же, это Сан-Франциско. Жирный солнечный луч вперивается в залив и ползёт по нему, шкворча морепродуктами, к мосту Золотые Ворота. Он пережигает мост пополам и автомобильная пробка на мосту рассасывается в прямом смысле этого слова.
— Так, хватит! — заявляет генерал — Мы начинаем бумбоксить!
— А мы будем долдонить дальше! — передразнивают его из Виталия.

Победит ли долдонинг бумбоксинг? Шанс есть, потому что у обитателей Виталия есть наверху крот. То есть Крыс. Это специальный длинноносый тщедушный персонаж, который отвечает за хакерство. Ему поручено найти и тайно саботировать бумбоксящую колотунью.

Генерал командует зарядить колотунью. Где-то на Аляске колотунья делает «Птю-ю-у-у!..» и заряжается.
— Бумбоксь! — командует генерал. В этот момент Крыс находит у колотуньи вилку и вытыкает её. «У-у-у-пти-у...» — делает колотунья и выбывает из игры.

Пока Крыс саботировал колотунью, внутри Виталия разработали новый план. Раз одна бомба не возьмёт ядро, надо разделить бомбу на кусочки, разложить по ядру там и сям, а потом подвзорвать последовательно, и взрывные волны разгонят друг друга. Чтобы разложить бомбы, нужно разобрать Виталия по вагончикам.
Но вагончики сначала нужно расцепить, а Виталий этого не любит. Он отбрасывает только вялые засохшие вагончики, а крепенькие хранит, потому что сами посудите, кому нужен короткий Виталий? Чтобы отключить Виталию удержание вагончиков, кому-то из Аарона, Бразза и Зимски-Тучча придётся пройтись по технологической уретре Виталия и в конце повернуть ему рычаг. К сожалению, в уретре 5000 градусов. Но к счастью, есть скафандр. Но к сожалению, скафандр держит 2500 градусов.

После недолгого обсуждения решено: кто Виталия собирал, того и пустим по уретре! Бразз одевается в скафандр и идёт по техуретре к рычагу, шкворча и укорачиваясь с каждым шагом. Прежде чем геройски запечься, он поворачивает рычаг. У Виталия включается недержание вагончиков.

Немногочисленные оставшиеся мужчины в количестве одного Аарона и одного Зимски-Туччи раскладывают боеголовки по вагончикам и отстреливают их. В предпоследнем вагончике они неожиданно понимают, что финальный заряд должен быть мощнее остальных. От изумления стоящая посреди отсека бомба лишается чувств и падает на Аарона.

— Уходи, я её подержу! — кричит Аарон из под бомбы.
— Ну! Ну ладно, подержи! — кричит Зимски-Туччи.
Тут Хилари закладывает вираж и бомба-истеричка бросается с Аарона на грудь Зимски-Туччи.
— Теперь я подержу! — кричит Зимски-Туччи. — А ты уходи. Только добавь к последней бомбе наш топливный элеме... — Зимски-Туччи не успевает договорить и отстреливается вместе с вагончиком.

Аарон идет в реакторный отсек, в котором жарко торчит топливный элемент. Аарон надевает скафандровые перчатки и хватает жаркий топливный элемент. Слышно, как Аарон шкворчит. Видно, как он дымится. Топливный элемент жжёт Аарона. Тот пузырится и шипит, но тащит. Последний вагончик с усиленной бомбой успешно отстреливается.

Оставшийся короткий кончик Виталия полностью обесточен и дрейфует в жидком ядре, Аарон обнимает Хилари жареными руками. Пути назад нет, всё пропало.

Это конец.

Нет, это не конец. Нужно просто запитать Виталия от обшивки, которую греет снаружи ядро. Аарон приваривает к Виталию изнутри огромные провода. И-и-и Виталий привстаёт!

Позади всё взрывается. В Центре управления долдонингом все смотрят в мониторы. Ядро трогается и разгоняется, но никому это не интересно — все глядят, чё там у Хилари.

Хилари берётся за штурвал и короткий лёгкий Виталий начинает долдонить, как в последний раз. Поскольку фильм уже достиг минимума персонажей, обратный долдонинг занимает полминуты и Виталий успешно выплёвывается обратно на поверхность.

Так локальный ультра-долдонинг превзошёл планетарный сейсмо-бумбоксинг, ядро снова бешено вращается, а Хилари смотрит на Аарона так, будто у него скоро будет секс.

Герои фильма читают пересказ и безоговорочно верят