В намазывании и втирании
Идём с подругой через Манежную площадь и она вдруг показывает мне куда-то:
— Ой, смотри, какие милые! Хоть и идут, конечно, по неположенному.
А там бабушка с дедушкой. Сандалики, у бабушки белые носочки и юбка в цветочек, у деда плоская кепочка и трость. Правда, невероятно милы во взаимной своей трепетной старческой поддержке. И действительно идут по диагонали через проезжую часть, никуда не смотрят.
Машин там обычно немного, а вечером и того меньше, но и шли они с такой скоростью, что водитель мог успеть дома решить куда-то поехать, собраться, сесть в машину, доехать до Манежной площади и сбить их, разметав трость, кепку и сандалики, ещё примерно на середине проезжей части.
— Хотела бы найти кого-то, чтобы вот так же вместе с ним в старости игнорировать трафик?
— Да конечно хотела бы! Только ну где такого найдёшь? Чтоб поддерживал, когда ты уже... всё.
— Случайность! Промысел судьбы. Вот представь, идёшь себе, идёшь, и тут — бах! — в глазах темно, рефлекторно опираешься на прохожего, чтобы не упасть, ну, мужчина там какой-то. И хрипишь: «Спину прихватило, простите! Ща-ща, секундочку, отпустит, и я уйду». Неловко ужасно, но у тебя правда прихватило, ты не шутишь. И в ногу ещё стрельнуло — всё-таки тридцать пять лет, какие тут шутки. А мужчина такой: «Девушка, возьмите,» — и протягивает что-то. Ты глазом косишь наверх, мол, что там такое — а там мазь! Ну и всё, я ждала тебя всю жизнь.
— Ты такой романтик, нет слов.
— Да. «Боже, ты так вкусно пахнешь Фастум-гелем!», ну и дальше звуки втирания и свадьба.