Были на Хост-байк-фесте. Это такая тусовка, которую каждый год организует байкерский клуб «Хост» где-нибудь на природе, за городом.

Устраивают всё байкеры, но вообще мероприятие для всех. Атмосфера сугубо дружеская, и даже в некоторой степени интеллигентная. Приезжают семьями, слушают музыку, рыкают мотоциклами, общаются, по мордам никого не бьют, хоть все пьяные, конечно.

В этом году фестиваль облепил палатками склоны лыжного курорта под Токсово и до полуночи показывал окрестным дачникам, что такое рок.

Участников было тыщи две, байки — на любой взгляд и вкус

На сцене группа «Северный флот» — типа хэдлайнеры

Даже вокруг не слишком наблюдательного участника на фестивале всё время происходит что-то интересное.

***
Слышно, как ведущий озвучивает конкурс на самую медленную езду на мотоциклах:
«Кто болеет за полуголого?! Кто болеет за красную бандану?! Кто болеет за пиджак? Кто болеет за кепочку?! Ну, болельщики! Где ваши материнские чувства?! Где ваша сестринская любовь?! Ах ты, старая калоша!..»

«Хватит бухать. Отец, ты и так едва держишься!»

«Так, подождите! У нас перерыв — я пойду переодену стринги, а то они режут меня пополам».

«Все на старт! Не быстрее, а медленнее! Уважай старость, не щади никого!

Еще одно развлечение — „Рыцарский турнир“. Участники на встречных курсах поливают друг друга пеной для бритья. На ком останется больше пены — тот проиграл.

Изувеченный

***
Когда ложишься спать в палатке, вокруг слышно сразу всё.

На сцене у подножья склона кто-то изображает „Сектор газа“, под конец выступления кричит „Цой жив!“ — ну понятно, годовщина.

Возле соседней палатки парень рассказывает смешную историю, на 80% состоящую из слова „блядь“. Если убрать слово, то по сюжету рассказчик увидел горящую пятилитровую пластиковую канистру с бензином и изо всех сил пнул её ногой. Это вся история.

На рассвете становится тихо — даже самые стойкие перестают горланить песни под гитару и вырубаются

Кажется, что палаток мало, но это кажется — там дофига

Спать в палатке на склоне — удовольствие не для всех. Сначала ложишься ровно, по в течение ночи мешковато стекаешь к нижнему краю палатки

***
Посреди курорта — маленький зоопарк с большим медведем, волками и кроликами. Мы, конечно, идём смотреть.

— Гляди, какой у волка взгляд. Не моргает, глаза безумные — как у омоновца прямо.
— А зачем волчица просовывает башку между прутьев и жуёт травку?
— Это охотничья тактика. Она показывает, типа, не бойтесь, заходите — я веган.

Медведь реально здоровенный, но жалко его

Медведь реально здоровенный, говорю же!

***
Потом мы пошли смотреть кроликов, а их ещё не выпустили в загон и они томятся в запертом домике.
— Давай ждать, пока кроликов выпустят. Выпустите кроликов! Можем даже митинг организовать в поддержку кроликов.
— Движение „Уши свободы“.

Стоим, кроликов не выпускают.
— Слушай, ну не выпускают, короче, кроликов, пойдем.
— Пять минут прошло, а ты уже сдаешься?
— Ну вот такой фиговый я правозащитник.

Единорожек фактурный

Погладь единорога

***

Один товарищ из компании — основательный, в годах, одетый во всё камуфляжное Павел держит стопку и медленно изрекает:

— Байкеров... ненавижу.
— Так ты ж сам на мотике приехал!
— Ой-й... *морщится от отвращения*

***
— Смотри, Павел, а это наш дитёнок. Он новый, ты его в прошлом году еще не видел.
Павел мутно смотрит на ребёнка, тянется:
— У-ути-ути... Ненавижу детей... Сильнее только байкеров ненавижу. Ути, маленький, ууу, и-дёт-ко-за-рога-та-я!
*умилительно кривляется, щекочет ребенка за пятку*

Лайк хэлл

Мотик под кроссовки или кроссовки под мотик

У каждого свои игрушки

Соседи по лагерю, стоило мне вылезти в семь утра из палатки: „О, доброе! Шампанское будешь? Держи вот. И шашлыки, шашлыки бери, только пожарились“

Травы колосились

Закат догорал

Доброе утро

Говорят, что один деятельный, энергичный человек стоит десятка сомневающихся. Но мало кто говорит о том, что проблема совсем не в недостатке этих живчиков. Наоборот.

Миру страшно недостаёт неуверенных в себе людей. Стесняясь и осторожничая, они невольно оберегают нас от большинства мировых катастроф — только не говорите им об этом, не вгоняйте в стресс.

Больше вреда, чем уверенные люди, приносят разве что любители давать советы. Без них мир был бы гораздо проще.

Вы не представляете, сколько подлых, омерзительных поступков совершено только потому — только потому! — что рядом с попавшим в очередную нелепую ситуацию неуверенным человеком оказался напористый советчик.

И подставил своё долбаное надёжное плечо.

Иногда растеряться в непонятной ситуации — это лучшее, что вы можете сделать. Почувствовать неловкость, поступить не самым выгодным для себя способом. Потерять в чём-то, пойдя на попятный.

Но боже вас упаси рассказать об этом своему уверенному другу или коллеге!

«Ну что ты как тютя!» — скажет он.

«Надо было ловить момент!» — скажет он.

«Ад — это другие!» — воскликнет из-за кадра давно всё понявший Сартр.

«Но погоди, ещё можно кое-что сделать», — снова скажет ваш друг и эти слова означают, что демоны в его голове уже составляют план.

Остановиться он не может, нужно только действовать, действовать, действовать. Он вернёт вас в ту ситуацию, которую вы просто хотели пережить, но это будете уже не вы, нет.

Теперь от ваших безвольных рук, ног и головы тянутся вверх, в зловещую темноту, грубые нити уверенности.

Теперь вы жертва в теле насильника, бе-е-едная овечка в шкуре расчетливого мудака.

А кто же будет потом нести бремя омерзения от самого себя? Ваш приятель? Нет, для этого он слишком уверен. Бремя это ляжет на ваши плечи и останется там навсегда.

Человек, не побывавший в самой ситуации и узнавший обо всем с ваших слов, не имеет эмоциональной привязки. Он воспринимает всё как простую комбинацию. Он уже мысленно расставил всех на клетчатом поле, попередвигал туда-сюда и решительно смёл с доски обратно в коробку.

И он ещё смеет выдавать это за преимущество. «Ах, у меня есть возможность рассуждать трезво!».

Да ты чертов террорист.

Идём по Смоленскому лютеранскому — интересно там, конечно. Если б не мощёные тропинки, было бы больше похоже на лесопарк с могилами.

Ближе к центру кладбища сооружение, которое видно издалека. Не знаю, как называется, но выглядит как склеп без крыши — несколько ступеней к возвышению, на нём постамент, но без скульптуры, за ними полукруглая резная стена. На стене краской нарисована перевернутая пентаграмма и цифры 666, постамент перед ней выглядит как алтарь и, кажется, им недавно пользовались.

Сбоку от сооружения кострище и вокруг него самодельные места для сидения, скамеечки какие-то. В общем, место явно намоленное.

Памятники, на которых несколько имен — иногда целые истории. Вот на камне четыре имени: Иван, Евлампия и ниже двое помладше — Зоя и Джесси.

Я, во-первых, почему-то сразу вспомнил чувака по имени Кирилл из города Королёва, который посмотрел сериал «Во все тяжкие» и изменил в паспорте имя на Джесси Гайзенбергович Пинкман.

Во-вторых, мне представилась сцена семейного скандала, когда мать Евлампия мягко увещевает дочь: «Душа моя, ну прекрасные же имена, чем тебе не по нраву — у сестры Зоя, у тебя Капитолина...» И дочь в ответ на ультразвука: «Нет, блять, я буду Джесси!!!»

Ну и на пути уже к выходу смотрим — древняя могила вся в малиновых кустах, даже памятника не видно.
— Марина, ты пробовала когда-нибудь кладбищенскую малину? — Не-а. — Ну вот, время пришло.

Пробуем — обычная такая малина, очень, то есть, вкусная.
— Кто-то тут плодородный лежит, похоже.
— Я ничего не утверждаю, но это может быть показателем, что человек-то был говно.

Проезжаем с Мариной по набережной мимо водонапорной башни Обуховского завода. Башня старая, красивая — красный кирпич, сводчатые окна, белые наличники, зубчатая стена наверху и маковки ещё по углам. Настоящая башня!

Марина спрашивает:
— Вот зачем заводу такая башня?
— Ну вдруг, — говорю, — у директора завода была дочь-красавица, и он башню построил и её туда заточил. И она там ждала своего сталевара... печального образа. Или какого-нибудь слесаря четвёртого разряда.
— А если в башню проникнет слесарь не четвёртого, а, например, третьего разряда? Что тогда?
— Да ничего. Скажет ему, мол, нет! Ты герой не моего романа!..
— Слесарь не моего рязряда.