Пляжи опасны. Размякшего на солнце человека легко уговорить на что угодно, даже на спорт. Особенно если ему при этом улыбаться, особенно если женщиной.
Так мы и попались. Улыбчивая немка Андреа предложила нам подняться на вулкан по вполне доступной цене. Они с пляжем были заодно и знали, что отсюда горы кажутся ниже. Андреа называлась «Представитель по планированию отдыха». Как мы узнали потом, в классификации демонов этот — один из самых опасных.
Экскурсий на вулкан было две — лайт и фулл.
Те, кто выбирают «Лайт», поднимаются в гору на фуникулёре и 10 минут идут от него до вершины, так ничего и не поняв в скалолазании. Те, кто выбирают «Фулл», потом спрашивают, почему было написано не «Хард».
Мы выбрали «Фулл», потому что пляж грел, Андреа улыбалась, а свежий морской бриз отгонял исходящий от неё запах серы. Нам обещали два с половиной часа прогулки со слегка увеличенной частотой пульса и великолепными пейзажами.
На следующее утро мы приехали на старт, готовые успешно противостоять высокогорному климату. Соломенная шляпа с полями идеально гармонировала с тельняшкой. Имиджмейкеры советовали дополнить образ сандалиями, но звезда не послушалась, взяла кроссовки.
Стартовать надо было с противоположной от фуникулера стороны горы. Видимо, чтобы туристы не пытались в прыжке уцепиться за кабинку и уплыть по воздуху к вершине.
Мы приехали раньше всех и стали ждать. Скоро перед нами затормозил автобус, оттуда высыпали туристы — у всех на лицах улыбки и следы психологической подготовки. Все подозрительно жилистые и хорошо экипированные — ну, знаете, трекинговые палки, горные ботинки, никакого стиля.
Последними из автобуса высыпали два инструктора — немец и испанец. Улыбчивые. Я вообще улыбчивым людям больше не верю.
Инструкторы спросили, есть ли у нас вода. Пхах, конечно, целых три бутылочки в рюкзаке — даже рюкзак у меня был! Инструкторы сказали «мало» и нагрузили мне зачем-то еще полрюкзака бутылок.
Дорожка тянулась вверх под безобидным углом и скрывалась в марсианском пейзаже, а мы стали запоздало задавать вопросы.
Инструктор сказал, что вообще-то нам идти десять километров и четыре с половиной часа. Но это по плану. Обычно никто за это время не доходит. В этот момент рюкзак как-то сразу потяжелел, но несильно. Потому что вокруг красота, дует прохладный ветерок и туристы цокают своими палками. Если закрыть глаза — кажется, что участвуешь в лыжной гонке среди ветеранов. Я не сказал — больше половины группы явно были в возрасте за пятьдесят.
На первом привале инструкторы порекомендовали что-нибудь съесть и все кроме нас зачавкали бананами и сникерсами. «У вас же есть еда?» — еды у нас не было, был план пообедать после экскурсии, как нормальные люди.
«Хард рашн пипл», — уважительно переглянулись инструкторы.
Потом инструктор-немец весело закатал рукава, свернул самокрутку и закурил. Загорелый и белобрысый, выглядел он настолько по-немецки, что я мысленно пропел «и рукава по локоть закатали, и к нам с Виталий Палычем пошли».
«...Пошли» — сказал инструктор в унисон, пружинисто встал и широким жестом указал направление на Москв..., то есть на вулкан. От привала вверх под сорок пять градусов шла каменная осыпь, в ней угадывалась тропа. Высоко над осыпью виднелась антеннка метеостанции — наша следующая цель.
Пока я перевыполнял квартальную норму по вдохам-выдохам, инструктор, который ходит по этому маршруту минимум дважды в неделю, забежал вперед и заголосил что-то из тирольских напевов. Улыбающиеся туристы заулыбались еще шире. Андроиды, как они так? Топ-топ, цок-цок, без остановок. Мутанты.
Друг спросил обогнавшую нас очередную сухонькую тетеньку: «А вы в хорошей форме, леди, откуда вы?». Оказалось, юная (ну точно не старше шестидесяти) туристка — из Австрии и у них в принципе нет понятия «ходить в горы». Любой выезд из страны они воспринимают как спуск в долину. И сейчас не исключение.
На полпути к метеостанции инструктор сообщил, что мы дошли до точки невозврата. Это такая точка, которую любят все исчадия преисподней. Кипяток и вилы — всего лишь техника и ремесло, а вот заставить человека самого себя покрутить на моральном вертеле — это уже куда ближе к искусству.
В общем, каждому нужно было прямо сейчас выбрать: разворачиваться и идти вниз к автобусу или топать вверх до самого конца. Хоть в слезах, хоть ползком, но чтобы дошли.
И мы стали решать, хотя решать сложно, когда у тебя всё тело сплошной пульс. Но выбрали, конечно, продолжить восхождение. Ах, как всё-таки слаб человек.
И как сильно он может жалеть о своих решениях всего через каких-то двадцать шагов, когда тебе кажется, что отдыхал ты последний раз... никогда.
К метеостанции я дотопал уже ближе к концу группы, поэтому на отдых времени не осталось. Отдыхают лидеры. Отстающим — пять минут хриплых стонов у стеночки и вперед, к следующей точке. А это еще через пятьсот вертикальных метров до верхней площадки фуникулера.
Примерно в этот момент мне захотелось подарить метеостанции свой рюкзак.
Тропа добавила градусов, теперь приходилось помогать себе руками. Нам сказали следить за дыханием и я старался как мог — на шаг вдох, на шаг выдох, на шаг пф-ф-вот-ведь-сука...
Когда начали чахнуть даже бодрые альпинистские тетки, инструктор невесомо выбежал вперед, забрался на камень и запел мелодию из «Индианы Джонса»: «Там-та-рам-пааам, там-та-рааам! Там-та-рам-паааам, там-та-рам-там-тааам!». Все подхватили, но песни хватило метров на тридцать, потом всё перешло в одышливое сипение.
В некоторых фильмах потрёпанные судьбой герои при виде близкого финала переходят на бег и стремительно достигают цели в отчаянном рывке. В жизни это всё туфта. Я увидел в тридцати метрах перед собой площадку фуникулера и никуда не побежал.
Не в силах больше идти или даже стоять, мы сидели на площадке и смотрели перед собой. Подошёл инструктор: «Молодцы! Вы дошли. Ну, совсем до вершины-то уже необязательно, вы и так на самом верху, чего тут эти 180 метров, они особо ничего не реша...»
«Вот сволочь», — подумали мы и пошли на вершину.
По дороге обратно к фуникулёру ветер сорвал с меня шляпу, пронёс её широким полукругом и припечатал к тропе пятнадцатью метрами выше. Как будто надел её на вулкан.
Ах-х-х та-а-ак!.. — я обернулся, длинно посмотрел на неё и принял взрослое решение, что шляпа мне, пожалуй, не нужна.
Прижатый к стеклу в тесной фуникулёрной кабине на пути вниз я, счастливый, опрометчиво жевал огромный бутерброд и смотрел на горы. Горы, как это водится у романтиков, навсегда останутся со мной. В отличие от бутерброда, который едва дотерпит до конца спуска, предатель.
А на вершине я даже сфоткался. Никогда не думал, что улыбка на фото — это так энергозатратно.
