Не-е, я всё-таки не писатель. Совсем. Потому что писатели не стесняются и рассказывают обо всём. И даже называют имена. И не боятся гнева персонажей или прототипов персонажей или... как это там у писателей называется?.. Видите, я даже не знаю, как это называется у них, у писателей. Так вот. А даже если и боятся, то все равно они называют имена. И говорят всё, как было, всем выкладывают как на духу. И получают за это частенько по щщам. Поэтому писатель, если он настоящий, получает по щщам с регулярностью активно идущего к славе боксера. Или даже кикбоксера, потому что иногда ногой. А я не могу рассказать, ведь все же узнают и скажут "ну Глеб". Вот это вот "ну Глеб" - оно хуже всех пыток, и не могу я его выдерживать, особенно когда еще смотрят одновременно в глаза. Но внутри там что-то такое есть, оно молчит-молчит до времени, а потом просыпается и говорит тихонечко так: "Давай пописаем". То есть, тьфу ты, конечно же, не это говорит, а "Кажется, самое время для истории" или в упрощенном виде "Пора, чувак, пора". И столько есть всяких вещей, глаза разбегаются. Про женщину обязательно есть. Которая смотрит иногда, взглядывает мимоходом, и говорит что-нибудь не очень важное, наверное, но то другим неважно, не тебе. Или про товарища, который... и тут тебя разбирает хохот... который... ахахахахаха, господи, каакой дурак... который, ой, не могу. Фух, ну не, такое нельзя говорить, тут можно отхватить как следует от товарища, и он не посмотрит даже, что ты его друг, во-первых, а во-вторых, не писатель совсем. И вот тут-то остается рассказать что-нибудь про себя! Но нескромность - это вообще качество сугубо писательское, а мы уже, вроде, выяснили всё по этому поводу.