Когда тебе девять, под тобой велосипед, а впереди спуск, жизнь начинает говорить с тобой на единственно понятном языке. Остается только ответить ей действием и выжить.

Мы с мамой приехали в гости к какой-то тётушке в Белую Калитву, пошли на пляж, мама осталась загорать, а я поехал исследовать окрестности. Велосипед «Дутик» был мне уже немного маловат, но разве ж это препятствие для исследователя.

И я нашёл гору. Центральная аллея парка, длинный спуск с широкой лестницей, а сбоку у него — бетонная дорожка для колясок, ровная, как взлетная полоса. Метров сто чистого восторга.

Что делают мальчики при таких раскладах? Мальчики едут.

Ну мальчик и поехал.

Через полпути вниз «Дутик» достиг максимальной для него скорости и начал крениться вправо. Я пытался перевесить его влево, но транспорт был неумолим. Велосипед лёг набок, а я закрыл глаза.

И не открывал, пока всё вокруг не стихло. А когда открыл, прямо перед лицом, очень близко, висела педаль, а я был замысловато обмотан вокруг велосипеда.

Пришлось медленно разматываться и вставать. Больно не было, но выглядел я точно как в анекдоте про котика — «до батареи одни уши доехали». Всё было стёрто: ладони, локти, плечи, колени, косточки на лодыжках и даже висок.

Через двадцать минут я предстал перед мамой вверх тормашками — в смысле, она лежала на полотенчике, блаженно подставив лицо солнцу, я а подошел со стороны головы и предстал.

Мальчик кровавый в глазах.

На плече мальчика висел, как коромысло, согнутый точно посередине велосипед. Остаток дня я пролежал на диване, весь посыпанный стрептоцидным порошком, мне было велено не шевелиться и покрываться корочками. И я покрывался.

И много ещё раз я слышал этот зов весёлой бездны.

Когда захотелось перебежать дорогу прямо перед мчащимся Камазом — шея до сих пор помнит тот лёгкий ветерок от промелькнувшей совсем близко подножки грузовика.

Когда нужно было непременно залезть на одну из двух стоящих рядом высоченных, за двадцать метров, берез. И где-то там на самом верху, отчаянное раскачиваясь на ветру, перебраться по веткам с одном березы на другую.

Когда, в конце концов, всё было готово к испытаниям дельтаплана из реек и мешковины. Дельтаплан весил столько, что я едва смог его поднять, но верил, что это только пока я не прыгнул с крыши сарая. А ради полёта, известно, стоит и потерпеть.