Деревня сразу выделяется шероховатостью каждой своей текстуры, шуршит равно под пальцами и под взглядом — до чего ни дотронься, на что ни посмотри. Можно приблизить её к глазам, а потом постепенно отдалять, замечая в этом зрелище подобие фрактала — одинаково шершава поверхность бруса и текстура ткани, лесная подушка с высоты человеческого роста, зацветшая шиферная крыша, полоса леса, наполовину уже зеленая, наполовину ещё охристо-желтая. Даже непривычно белые с серыми прожилками облака напоминают комканную мелованную бумагу, и, кажется, только пение птиц мешает услышать тихое царапанье, с которым ветер гонит их по светло-голубой вверху и синеватой к краям поверхности неба.